Прогулка: Сансаку Хакуфу / Рёмо Симэй
«Наши чувства будут крепнуть вечно …»
Осень – пестрая цветастая кошка, то теплая и ласковая, то ощетинившаяся и одинокая.
Это кошка, затерявшаяся в лабиринте бездушных улиц. Может быть пушистый хвост, мелькнувший в кустах за скамейкой, принадлежит именно ей, а может быть и нет…
- А-а-а-aх, какая погода хорошая! Правильно я вытащила тебя погулять, Мо-тян! – с наслаждением потягивается рядом со мною рыжая девчонка.
- Пятый раз уже повторяешь, – бурчу я себе под нос, безжалостно топча тяжелыми ботинками ярко-желтую листву.
Хакуфу тарахтит уже полчаса без передышки. Так холодно, что изо рта валит пар, а нос совсем окоченел с непривычки. Но, по-моему, моей спутнице все нипочем. Она даже не расстроилась, провалив очередную контрольную (а все предатель Сюю, не давший списать в самый ответственный момент). К счастью на свете мало вещей, которые могут её расстроить, точнее, их почти нет.
Вот и сейчас у Хакуфу супер-мегопередупер шикарно-болтливое настроение, а так как «вредина» Кокин в отставке, она вытянула после уроков на прогулку меня. Что говорить, погода располагает. Именно сегодня осень решила радостно и солнечно улыбаться, чтобы вместе с нами побродить по безымянному городу.
- Смотри-смотри, Мо-тян, какая смешная сумка у той девчонки!.. Ой, мне смска пришла! Не, ни фига не мне! У кого это такая же мелодия, а? – тысяча слов в минуту и бездумное размахивание руками; у меня рябит в глазах от обилия жестов и дикого сочетания ярких цветов в одежде.
- О, Мо-тян, это же Рюби! Эй, Рюби, мы тут!!! – вопит Хакуфу на всю улицу, и, крепко схватив меня за руку, направляется к остановке. Но Рюби запрыгивает в подошедший автобус и уже через стекло виновато машет нам рукою в знак приветствия.
- Увидела, увидела! – Радуется рыжее недоразумение вслед удаляющемуся автобусу, продолжая изображать ветряную мельницу. Ну вот, опять перед глазами водоворот красок!
Перевожу взгляд на крыши домов, залитые вечерним солнцем. Сегодня весь день было ясно, удивительно невыносимо солнечно и точно также невыносимо холодно.
Воспользовавшись моим оцепенением, Хакуфу обхватывает меня руками за талию, и, прижавшись ко мне, со всей дури орет в ухо:
- Мо-тян замерзла!
Давлю желание съездить по неугомонной башке, но слишком искренне звенит её голос. Эта искренность притягивает к ней и тоненькой ниточкой соединяет две блуждающие души. Ниточка пусть и тоненькая, но для меня она прочнее стального троса. Хакуфу любит своих друзей по-настоящему, самозабвенно, всем сердцем.
Хотя я никогда не понимала, зачем надо все время так кричать.
- Пойдем в парк – предлагаю я.
- Да, да, да! Быстрее! Бегом! – вопит Хакуфу, срываясь с места.
Нет, я вообще её не понимаю. Хотя зачем мне это понимание?
Я несусь следом, чувствуя, как волна восторга накрывает меня с головой, как давным-давно в безмятежном детстве.
Смех Хакуфу звенит в прозрачном воздухе, и я тоже улыбаюсь. На нас оборачиваются люди. В сознании мелькает одно слово – дружба. Дружба – переплетенными пальцами в цветных перчатках.
Затонувшие в осени улицы кажутся яркими и праздничными. Ларьки, витрины, прохожие, немного растерянные великолепной погодой, дворняги, греющиеся в закатных солнечных лучах, поблескивающие машины.
Дружба - это когда бок о бок по жизни, когда спиной к спине в любой драке.
Дружба - когда мы такие, как есть.
Дружба – это …
Мы тормозим у входа в облетевший парк, а вернее, нас завораживает одуряющий запах кофе и свежей выпечки.
В обоих животах одновременно урчит, и новый приступ хохота распугивает воробьев.
- Ох, правда ведь есть хочется… – протягивает Хакуфу, задумчиво рассматривая побелевшие пальцы.
В кафе уютно, тепло, но шумно: полно народу. Мы еле находим свободные места. Хакуфу опять болтает, а я молчу. Только иногда поддакиваю.
Я молчу, потому что мне нечего сказать. Слова, слова, слова… Люди говорят слишком много лишних слов, так что они начинают терять свой смысл.
Черный кофе обжигает горло. Белоснежный сахар, белоснежные чашки, белоснежные салфетки и черный-черный кофе. Гармония …
«Хорошо, правильно», - мурлычет внутренний голос, – «все правильно».
Это правильно, когда я рядом с тобой. Все так, как надо. Я могу не слушать тебя, не понимать тебя, но быть рядом. Плечом к плечу бродить в этом щемящем осеннем вечере под бездонным синим небом по неизвестному, затерянному в этом безумном мире городу.
Покинув кафе, мы идем в парк.
На детской площадке, скрипя, чуть раскачиваются пустые качели. Под порывами ветра слетают отдельные листочки, и, кружась, опускаются на пока ещё теплую землю. Город вокруг гудит, словно потревоженный улей; он полон вечерними звуками.
- Ого, какие! – Восклицает Хакуфу, заскакивая на скамью качелей. - Мо-тян, а ты, чур, сзади.
«Вот дурочка, ещё свалится», - вздыхая, думаю я, и осторожно запрыгиваю следом.
Мы начинаем раскачиваться.
Мы так близко, что я чувствую запах её волос, чуть-чуть приторно-фруктовый, но какой-то домашний. Близко, слишком близко …
Мы раскачиваемся все сильнее. Ледяной воздух жжет кожу. Ветер азартно свистит в ушах. Парк вокруг раскачивается вместе с нами.
Мы подстраиваемся под движения друг друга, стремясь стать одним целым, иначе ведь ничего не получится. Теперь тепло у нас одно на двоих. Теперь все - ветер, осень, пульс, дыхание, вечер - одно на двоих.
Солнца уже не видно за деревьями, но оно ещё не село. Скорее всего, только коснулось раскаленным краем линии горизонта.
Длинные тени стелятся по засыпающей земле.
Мысли застывают, будто в оцепенении; его разбивает звонкий голос Хакуфу:
- Мо-тян, дружба – она ведь одна на всех. Это так здорово!
Я фыркаю ей в спину, чувствуя, что просто глупо счастлива…